“…Вслушивайся в качества совершенной живописи просветленных словно проповеди перевоплощенного из лотоса, возвышевнегося в Небеса (перевоплощенный из лотоса, возвышевнегося в Небеса – Будда)…”

          Из высказывания Небесного художника БИШУГАРМАГА

Я стоял на холме Бор. В южном подножии холма, как слеза косули, озеро Бор в радужных отливах кидало серые волны, как будто колыхание крыльев воробья сопротивлялось ветру. Палевые камыши узорчато раскинулись вдоль берегов озера, и они колыхались на ветру, словно рисуя буквы мантры. Мне показалось, что я увидел на серебристой радужной поверхности озера шесть белоснежных лотосов. Но ошибся. Шесть лебедей там. В этом озере, куда каждый год прилетает два лебедя, в этом году провели лето шесть лебедей. Как говорят шесть букв мантры. Может быть сложились для этого обстоятельства? Это озеро также называют Айраг (кумыс). Святейший Богд Жавзандамба (Богд – высший сан буддийского духовенства) восьмой проезжал мимо озера. Вдруг бурдюк с кумысом одного путника пролился и кумыс вытек в озеро. Богд тотчас же остановил караван: “Здесь сделаем привал”. Его Святейшество остановилось на террасе в южной стороне озера с названием “Золотое корыто”. Он совершил обряд жертвоприношения духам вод в храме Улзийт на холме Бор, переночевал и двинулся дальше. В этом святом месте с подношением к духам, с благословением Богдо-хана сформировался в золотой утробе матери Цолмон будущий талантливый художник. Упав с теплой и мягкой материнской утробы, малыш всем телом почувствовал холод и суровость мироздания и заорал всей мощью, сопротивляясь ему своим криком. Но он успокоился, почувствовав вкус теплого материнского молока вместе с магической, благозвучной мелодией, называемой колыбельной. Да, тогда он усмирился и вздремнул, заступаясь за мать от лисы (В монгольском предании новорожденному ребенку во сне приходит лиса и обманывает его, что его мать умерла. И как только ребенок собирается плакать, лиса говорит, что это неправда, и тогда ребенок улыбается во сне). Но сейчас нет! Об этом рассказ.

Был 1985-ый год. Мой друг писатель Л.Пурэвдорж ворвался с шумом в мою комнату. Видать хочет сказать что-то важное. Подойдя к моему столу, шепчет: “Там в зале выставки Комитета Союза Умельцев (Искусников) проходит выставка дипломных работ выпускников средней школы Изобразительного искусства. Там один парень нарисовал портрет Чингисхана. Я только что посмотрел выставку. Пойдем вместе”. Я сразу же вскочил. Это была картина “... и прожили счастливо”. Помню в центре картины был изображен Чингисхан, а вокруг него его девять полководцев. В те времена невозможно было представить на уме, что можно нарисовать Чингисхана, да еще и выставить на выставке. Причиной тому, что картина была выставлена на выставке в те времена, когда было запрещено даже произнести имя Великого хана, является то, что художник под прикрытием сказки скрыл свои замысли. По словам самого художника “нарисовал своих могущественных монголов в сказочных образах”. Да, тем, что посмел нарисовать великого хана и выставить картину на выставке в то время, когда пренебрегали великого хана и восхваляли Ленина, тот парень доказал, что он не только отважный, но и питает патриотические чувства. Во времена, когда не признавали ничего, кроме соцреализма и академической живописи, он сумел, использовав стиль монгольской сказки, показать удивительную силу монгольской живописи, выделился среди других, протестуя против застоя того времени. Тем парнем был Ганхуугийн Пурэвбат.     

Так закончивший школу Изобразительного искусства и ставший независимым художником КСУ, даже начинавший писать картины в своей художественной мастерской, парень вдруг пошел в армию. Почему? Думы самого парня: “Какой же мужчина, если не отслужил в армии”. Критик Ким пишет: “Пурэвбат питался только один раз в день в сырой комнате, спал без одеяла на деревянной кровати, укрывшись одним дели (национальная одежда монголов)”. Тут, правда, есть доля преувеличения. Человеческое существо состоит из тела, души и разума. Если человек совершенен по этим трем показателем, то он высший человек. К сожалению, мало таких совершенных, думаю я нерасторопным своим умом. А Пурэвбат осознал прежде всего важность совершенствования тела. Показалось возможным так полагать, исходя из дум самого парня и из написанного критиком Кимом. И благодаря осознанию этого, он отслужил в армии, и по словам Кима овладел “особой закалкой тела”.

Гора Сумеру самая почтенная из гор (Сумеру-мифическая гора, монгольский Олимп)

Птица Гаруда самая почтенная из родившихся от яиц (Гаруда-мифическая птица)

Хаан самый почтенный из людей (Хаан-король)

Живопись самая почтенная из мудростей

Так сказал бог Эсэруа. Так сказано в легенде. Что такое “мудрость”? Это разум. Молозиво матери Цолмон, ее колыбельные песни, затем сказки и легенды, рассказанные отцом Ганху заложили основу его ума. Пурэвбат получает трамву спины в армии, и травма приковывает его на десять месяцев к больничой койке. За эти десять месяцов он путешествовал по миру монгольской баллады “Гэсэр”, из легенд и сказок почувствовал “религиозные запахи”, поразмыслил о многом, и осознал, что после распространения буддизма в Монголии начала развиваться великая культура монгольского буддизма. Это осознание привело его в институт Буддизма. Впоследствии он оказался в Дарамсале. По благословению учителя Бакула, одного из шестнадцати апостолов буддизма, он прибыл в Дарамсалу, за три месяца окончил начальные курсы, которых оканчивают за три года, и этим он удивил высокообразованных учителей и тибетских лам, с которыми учился вместе. За пятьдесят три года, обучавшихся к совершенствованию “науки мудрости”, он путешествовал по храмам Балба, Скина, Южной Индии, “доил” монахов, собрал богатую коллекцию книг буддийского искусства.

И как проповедал Небесный художник Бишугарма он безвозвратно ступил на путь “благоговеть людей картинами, совершенными по соотношению, в цветах, по качеству, где все детали доведены до совершенства”. Это было время, когда только зарождались основы развития буддизма в Монголии. В любой науке есть случай нахождения своего исследователя. Я думаю, что так монгольский буддизм нашел вовремя и поистине своего исследователя и художника.

Пурэвбат возвратился в Монголию. В народе говорят, что у мужчины на уме конь с уздой и седлом (мысли человека, что он может совершить очень многое в своей жизни). Критик Ким писал: “Когда он был в Дарамсале, он говорил, что закончив школу, поедет на Родину и оснует школу буддийского искусства, обучит много учеников монгольской национальности и заново возродит буддийское искусство, и этим закрепит монголькую нацию”. Это было началом осознания того, что он сможет возродить буддийское искусство на родине, так как создание школы буддийского искусства по плечу только челевеку, овладевшему основы и теорию буддизма. То было заложением начала совершенствования души монаха Пурэвбат. Нелегко реализовать в жизни то, что на душе. Но он сумел. Как только он возвратился с Дарамсалы в 1993 году, основал институт искусства буддизма с символом “искусное сокровище”, с миссией “Унаследовать, возродить и развивать традиционное монгольское национальное искусство, Объединить монгольскую нацию под великой национальной культурой, Следовать учениям буддизма для помощи человечеству”. Это было началом реализации его бурлящей мечты продолжить традицию, которую в тридцатых годах прошлого года оборвали сталинисты, и возродить искусство, которое идеологи социализма пытались предать к забвению. Говорят, если начало хорошее, то и завершение хорошее. В начале старта он уповает учителей Данзан, Доржжанцан, которые стали энциклопедией буддийской культуры, учится у них многому. Его учителя унаследовали своему ученику, который всей душой старается возродить монгольское буддийское искусство, всё, чему сами научились. Ох, эти узы монгольских учителей и учеников. В те девяностые годы я почувствовал это, когда встречался с учениками учителя Зава Дамдин гавжа (Гавж – один из высших санов буддийского духовенства), так и здесь, размышляя об учителях Пурэвбат, ясно чувствую узы учителя и ученика. Пурэвбат сотворил для своего учителя Бакула субурган (ступа, монументальное культовое сооружение) из 110 кг чистого серебра, с более 2000 драгоценными вставными камнями, с высотой два с половиной метра и соорудил в храме учителя, также для своего учителя Данзан соорудил в храме вдохновителя благоденствия ступу в метр высоту с драгоценными вставными украшениями. Сколько бы ни были сильны узы учителя и ученика, это еще и связано с его монашеской душой и человеческими качествами. Его школа сумела стать центром монгольского буддийского искусства. Здесь впервые создали городок с искусными гравюрами при создании которого не использовали ни одного гвоздя, соединив с помощью шипов. Отсюда вышли первые кучеры буддийского искусства, отправились не только во все четыре стороны Монголии, но и в родственную Бурятию и начали распространять это удивительное искусство. Здесь родились учителя буддийского искусства. Здесь возродилась традиция цама (цам – буддийский религиозный танец), оборванная шестьдесят лет назад. Здесь воздвигся обожествленный образ хана Чингис и почетно занял место в государственном дворце. Здесь был создан божество Очирваань длиной в 18 метров и шириной в 12 метров. Для создания этой великой святыни были приглашены мастера из всей монгольской нации – монголы из внутренной Монголии, монголы из Бурятии, монголы из Калмыкии, монголы из Тувы. Творения, творения, творения... Остановлюсь, ибо читатель утомится. Но мастерством Пурэвбата воздвигся самая высокая ступа Монголии на месте храма Дэмчиг, одного из трех храмов Галба, построенных грозным Хутуктом Гоби Данзанравжаа (хутукт – исполненный святости, один из высших санов буддийского духовенства). Мастерством Пурэвбата был основан самый первый в Монголии музей изучения необычайных вещей в Борнуре, воздвигся второй по величине монастырь ступа. Творения, творения, творения... Остановлюсь, ибо читатель утомится. Но не могу. Пурэвбат как упоминается в словаре “Страна выхода мудрецов”, написанном более триста дет назад монгольскими мудрецами, воздерживается от “предвзятого чувства стремления к выгоде и славе” и переводит книгу Богда Зонхова “Пути пробуждения”. Бакула ринбучи в предисловии данной книги с восторгом и восхищением пишет: “Я очень рад, что сегодня монах Пурэвбат, человек с высоким знанием буддийского искусства, ставший известным своими творениями и деяниями, выпускает книгу “Пути пробуждения” на современном монгольском языке, простую для понимания. И хотя буддийская философия не его основная профессия, он сделал эту работу безупречно... Я ценю его усердие”. Один из шестнадцати апостолов буддизма, этот великий человек, кого из Монголии, кого из буддистов вообще, так высоко оценил?! Пурэвбат так же перевел “Жизнь Шакьямуни Будды” (Шакьямуни (Shakyamuni) – распространенное имя основоположника буддизма Гаутамы, применяемое к тому периоду его жизни, когда он уже получил Просветление, т. е. стал Буддой). Переводчик написал: “Посвящаю эту книгу великим деяниям очищения путем обновления через буддизм, делам унаследования к потомкам святое наследие буддийской культуры с историей более двух тысяч лет, которое предки нашего монгольского народа признали и чтили”. Да, творивший эти великие деяния Пурэвбат, написал книгу “Великие ступы Монголии”. Я подарил эту книгу, ставшую руководством постройки буддийских пагод по настоящему правилу не только в Монголии, но и вообще в мире, настоятелю храма Юнхэ, единственного в Пекине храма с монгольским чтением. Настоятель Жамъянтувдэн очень обрадовался хорошему предзнаменованию, сразу назвал название ступы, которую строят в его родных местах, и попросил меня найти рисунок той ступы из книги. А когда я нашел ему рисунок, он обрадованно воскликнул: “Я правильно создал!”. Иначе говоря, настоятель Жамъянтүвдэн проверил правильность ступы, которую сам воздвиг, по книге Пурэвбата. Это могут доказать три работника Национальной библиотеки. Пурэвбат также создал порядок рисования зверей и скота.

Небесный художник Бишугарма сказал: “Цвета и очертания всех святых божеств вероисповедуют весь мир”. Будда однажды прогуливался с четырьмя своими друзьями в прекрасном саду, где он получил просветление... И тогда искусный Бишугарма встал, сложил руки плашмя и сказал: “Живописно я изображу как Учитель небес и людей бог Шакьяамуни (Будда) ради блага всех живых существ в будущем из пятнадцати сокровищ сотворил три удивительных плоти”. Так Бишугарма взял обещание создать святыню тела, речи и души. “Пусть создаться картина всевышного неба, хозяина вселенной, и всех небес (божеств) в надлежащем образе, отличной и совершенной от земной, в разных формах и очертаниях, с красивыми одеяниями, с разными оружиями в руках” сказал Бишугарма, накопил краски и сам прилежно написал картину. Так сказано в легенде. “Живопись, которая “вероисповедует весь мир”, или буддийское искусство это есть наука, которая ведет к совершенному просветлению, согласую все деяния человечества и явлений всего и вся” так Пурэвбат опредилил эту науку. Он также сказал, что это наука, которая ведет к совершенному просветлению, является наукой изображения, устремившего в край видимости. Это его представление о буддийском искусстве. Пурэвбат бурханч (бурханч – иконописец) поклоняется небесному художнику Бишугарма, так как он продолжает искусство, за которое поручился Бишугарма. С этой точки зрения я упомянул выше только некоторую часть из всего его творчества. Своей выставкой “Наша культура” он доказал, что у него есть способности не только попасть в изображение, устремившегося в край видимости, но и усовершенствовать традицию. На выставке “Наша культура” была выставлена, созданная Пурэвбатом, картина богини совершенной мелодии или же покровительницы поэзии, музы “Янжинлхам”. Упоясь этой картиной по невольно вспомнил строфу из стихотворения “Мелодия, ликующая Янжин” Лувсанжамца:

          Два лона Янжинлхам, разжигающие страсть

          Прекрасны как белые облака, шествующие по небосводу

         Питающие землю эти осадочные белые облака

          Радуют душу словно твои два идеальных лона.

И я попросил Пурэвбата объяснить это с точки зрения теории картины божеств. Он сравнил ее с шестнадцатью символами красоты, описал ее перевоплощенной плотью словно зеркало мудрости, вырвавшей из тьмы невежества, и сравнил ее грудь с золотыми чашами. “Если краски не согласуются, сколько бы ни была хороша обрисовка, картина подобна прекрасной женщине, надевшей лохмотья. Даже если краски согласуются, но обрисовка плоха, картина подобна старухе, одевшей прекрасный наряд” сказал Пурэвбат. Этими словами он красноречиво выразил то, что оживление портрет божеств и не только, а вообще оживление картины зависит от сочетания красок и проведенных линии. Это и есть искусство попадания изображения, устремившего в край видимости.

Пурэвбат отметил однажды: “Я думаю, что благодаря распространению в Монголии буддизма, буддийской философии, в человеке открылись врата неимоверной душевной силы сотворения всего возвышенного от стремления быть возвышенным, познания самого себя, совершенствования себя. Чтобы быть возвышенным, творить все возвышенное! Какие блаженные слова! Не может каждый человек творить все, чтобы быть возвышенным. Но в учении Бога сказано, чтобы смочь, чтобы познать, важно пытаться смогши, пытаться познавши. То, что он призывает народ к этой благородной миссии, является действием человека, ставшего на путь просветления. Но нет добра без худа. Надевший маску демократии, один корреспондент с мышиным мозгом обозвал его “костником”. За что? За то, что выкопал из могил кости монахов, расстрелянных в тридцатые года прошлого века, и закремировал останки в ступу, сделав благое дело. За то, что поднял голос, чтоб не повторилась такая душераздирающая репрессия. Еще один жалкий крикун, защищая другого, проклял его “дьяволом”. Но знают ли эти жалкие существа, что проклятие, напустившее на других, возвращается им же. Навряд ли. Это была попытка повтора тех грязных событии репрессирования монахов путем осквернения чести и компрометирования истериками, выдающих себя за демократов. Скажу, что охотники за “дьяволами” оскверняют авторитет истинной демократии. Если есть “дьяволы” как Пурэвбат, то я молюсь, чтобы в Монголии родились как больше таких “дьяволов”. Пурэвбат творит, создает, сколько бы ни оскверняли, сколько бы ни дразнили его. Этим он не усмирился, он оповещает, что возражает против тьмы невежества. Как правдивы стихи Саж бандид Гунгаажалцана в его “Сокровищнице Субашид”:

Мудрецов и мыслителей больше почитают

В чуждых странах, нежели в родных местах

Драгоценны там, где нет сокровищ

И бесценны на острове сокровищ.

Вкратце приведу пример как чужестранец ценит Пурэвбата в то время, как наши стараются сломать его дух творчества. Английский фотограф Су Бон писал, что преклонился и немного сомневался в великой миссии, поставленной Пурэвбатам: “Хотя я и не художник, и не специалист буддийского искусства, но благодаря многолетней совместной работе с тибетскими буддистами, встречался со многими высококвалифицированными художникими и создателями портретов божеств Индии, Бутана, Ладака, Балба и других государств буддийского мира. Буддийское искусство в сущности основано на размерах и правилах, насквозь пронизанными буддийским учением и верой. Я знаю, что хотя они и произведения искусства, но с другой стороны они выполняют одновременно и свою религиозную роль... Чтобы выполнить эту глубокое задание, ученикам будды требуется усердно трудиться в течение многих лет. Поэтому, понятно, что я испытал чувство удивления и трепетания, когда впервые встретился с Пурэвбатом и с его учениками”. Далее он пишет с восторгом: “На нашей выставке “Монгольский дух”, организованной нами в 1999 году были выставлены семь картин богов из этой школы... Глава азиатского региона одного из крупнейших музеев Лондона, который побывал в Монголии в 1990-ые годы делегатом по линии ООН, оценил то, что эти картины намного улучшились по сравнению с теми картинами, которых он видел в Монголии в то время, является удивительным прогрессом. Еще один работник музея, критик тибетского искусства, был очень растроган, решил поехать в Монголию и своими глазами увидеть всё это. Оба этих критика признали то, что в Монголии буддийское искусство достигло высокого уровня и вскоре оно завоюет свою знаменитую традиционную славу”.

Из оценки этого иностранного человека ясно, что осуществляются стремления Пурэвбата, который отправился в Индию с двумяста долларов в кармане и с маленьким мешком с сушеным мясом и усердствовал, меньше питаясь и больше познавая, что осуществляются его стремления связать оборванное, наверстать упущенное, возродить забытое, найти и развить потерянное.

Этот же Су Бон написал: “Почтенный монах Пурэвбат глубоко верит в то, что возрождение и будущее монгольского буддийского искусства  - в руках его учеников”. Я крепко убежден в том, что будущее уже возродившего буддийского искусства также и в руках почтенного монаха Пурэвбата. Говорят, в искусном художнике заложены ум, мастерство рук и тонкость глаза. Рад, что это соответствует тому, как я сказал выше, что разум, душа и тело создают человека. Я ценю, что в Пурэвбате заложены качества драгоценного человека. Я не люблю восхвалять человека. Это просто его дорогие качества. Это не я его оцениваю, а мир так оценивает. Когда я ехал в его родном крае с намерением написать этот рассказ, белый конь мальчика, который пас овец, зевнул, играя головой (когда зевает лошадь, монголы считают это хорошей приметой). Я порадовался хорошему предзнаменованию, что хорошая весть порадует слух монголов. В нашем народе говорят хорошие слова к хорошим предзнаменованиям. Исполнилось предзнаменование. Не успел я опубликовать этот портрет как пришла весть, что герой этого портрета Пурэвбат получил премию 2008 года принца Голландии Клауса. Стал одним из десяти лауреатов. Не оценивает ли его мир?

... Я стою на холме Бор. На северной стороне холме серебрится золотое украшение купола “храма вдохновителя благоденствия”, который этим летом воздвиг заслуженный деятель искусств Пурэвбат. В начале рассказа я упомянул, что не счастливые ли обстоятельства сложились, коли в этом году провели здесь лето лебеди количеством букв мантры. Говорят, что в 90-е годы, когда возрождали храм “Хамарын хийд” грозного Хутукта Гоби поэта Данзанравжаа, в озеро прилетели два лебедя. А при воздвижении Пурэвбатом храма-ступы прилетели шесть лебедей. Может эти небесные птицы являются духовной силой живописи и звучной мелодии. В этом мире нет ничего без причин и обстоятельств.

Золотая корона купола белоснежного храма “вдохновителя благоденствия” серебрится, являясь доказательством всего, что сотворил и творит Пурэвбат, предзнаменуя его будущие творения.

Да процветает счастье и благоденствие!